Обвинение и оправдание - Эдвард Бис

После того случая я решил для себя, что красть – это глупо. И зачем? Опыт мне подсказывал, что если чего-то хочется, то это можно просто купить. И я откровенно поделился этими мыслями с дворовыми друзьями.

Но что же это было тогда?

Была совершена кража – факт. Но это было импульсное влечение, абсолютно бессознательное либо, как говорят психологи, сформированное окружением на подсознательном уровне.

Я не хотел бы казнить себя за это, но я действительно считаю, что это было преступление, такое же преступление, как если бы взрослый не богатый, но обеспеченный человек, повинуясь импульсу, украл бы не пирожок, как я, а богатое ожерелье с бриллиантами в несколько карат. Хотя неважно что, а важно, что в первый раз в жизни и абсолютно не преднамеренно.

Представьте, что такому пионеру неизведанных чувств в кратчайший срок предъявили бы обвинение и поволокли в суд. Смог ли бы он доказать отсутствие намерений? Ведь они бы были налицо, то есть на видеосъемке. Поверил бы кто-нибудь, что он сделал это впервые, и, скорее всего, из-за того, что насмотрелся фильмов и наслушался комментариев? Смог ли бы он доказать, что стал жертвой социального внушения? Смог ли бы он представить себя в виде подчиненного гипнотическим установкам общества?

«Вы хотите сказать, что вы не намеревались украсть ожерелье в семьдесят восемь тысяч евро, а взяли его импульсивно? И так же импульсивно унесли к себе домой? И так же импульсивно переложили его из кармана в ящик своего письменного стола?» – судье с трудом удавалось бы не смеяться, задавая такие вопросы. Ему так же с трудом удавалось бы не удивляться, видя положительные, абсолютно искренние подтверждения!

Если такой человек совершит кражу при покупке других украшений и докажет свою обеспеченность, то… наказание может быть снижено даже до обыкновенного порицания. Да. Но если подсудимым окажется лицо безработное либо с банковским долгом, то… наличие при этом эпизоде другой покупки – хоть обручальных колец для своей свадьбы – не будет иметь влияния и считаться подтверждением его оправданиям. Такой будет рассматриваться как мотивированный к краже, так как по людской природе принято считать, что человек имеет намерения обогатиться. Так подразумевается людьми и, конечно, судьями. Добродушие, наивность и открытость такому на пользу не пойдут, и свадьбу придется откладывать либо отменять вообще.

Система правосудия, как видно, – это несовершенная система, в которой наличествуют составляющие неопределенности и предрасположенности.

Один из мифов, которым объято большинство людей, – это то, что преступник несет заслуженное наказание. Вроде того, он заслуживает то, что ему определено за его действия. «За что боролся, на то и напоролся», – поговаривают узколобые либо несут еще какой вздор. Может ли преступник в своем лице быть ответственным за то, за что ответственно все его окружение? Ведь мы не должны забывать, что он продукт общества. Понятно, что абсолютная нелепость – рассуждать о заслуженности наказания за единичный поступок, на который оказывало влияние все его окружение.

Можно сказать также, что наказание – абсолютно неэффективный метод перевоспитания. И более того, что наказание абсолютно неразумно. И добавить авторитетное: это понятно не только выдающимся мыслителям или философам, но и каждому рассудительному человеку.

В наказании все: человеческие амбиции; людские страхи; жажда крови; жажда преобладания; и все пагубное, слабое, основанное на нижайших инстинктах. Наказание приемлемо только потому, что сознательно, но неразумно. Рассудительный человек не заметит в этом ни противоречий, ни парадокса.

Если же встать на путь, которым продвигается людское сознание, то, разбирая миф заслуженного наказания преступника, мы также не сможем не поскользнуться в суждениях. Для этого достаточно задаться всего двумя вопросами: кем? и чем? Действительно, кем определяется наказание? Чем руководствуются эти люди?

Наказание определяется судом. Хотя это отвлеченно, конкретно же – судьей. Судьи же руководствуются законом. Это тоже отвлеченно. Более конкретно: они руководствуются правилами. Таблицей. Именно: они берут поступающие данные от обвинения и обвиняемого и вносят в эту таблицу. Для этого судье не надо рассуждать, он просто пробегается пальчиком по колонкам и строкам и сразу видит, какое наказание выходит за действия обвиняемого. Если победителя и проигравшего определить нельзя, так как выходит ничья, то он просит стороны предоставить еще данные. Для этого он либо задает необходимые вопросы сторонам, либо переносит уголовное разбирательство, чтобы стороны набрали данные для его граф и колонок. Победитель определяется перевесом данных в строках и графах. Это не пародия на судопроизводство и вообще судебную систему, а точная его характеристика, словами без ярлыков и шаблонов.

Необходимо также отметить, кем представляются стороны и чем они руководствуются. Обвинение представляет прокурор, правильнее – обвинитель от общественности. Обвиняемого представляет либо сам обвиняемый, либо некто, без которого не обходится ни одна передовая система человечества – на самом деле наоборот, подчеркивая ее отсталость и убогость, – и имя ему адвокат.

С прокурором понятно, общественности необходим человек, представляющий суду нарушителей порядка и закона, потому что полиция не умет компоновать документы в один файл и не знает, как передавать их в суд. Он руководствуется в своей деятельности правилами и таблицей, схожей с судебной. Подсудимый определяется перевесом данных в строках и графах. Первостепенная цель общественного обвинителя – выйти победителем в судебном поединке, достигая ее, он утверждает мощь общественного порядка и свою индивидуальную силу!

Адвокат – это результат недоношенного выкидыша развивающейся системы человеческого порядка. И это мягкое начало характеристики индивидов с таким статусом. Ели бы следователи работали чисто, прокуроры честно, а судьи не ленились думать и хотя бы задавать наводящие вопросы подсудимым, чтобы внести ответы в графы и колонки, то адвокатам не было бы места в системе. Но так как людские образования происходят стихийно и по подобию, то почти в каждом политическом режиме – где больше, где меньше – имеют место эти представители.

Система или строй, в которых простор для адвокатской работы есть потребность в их действиях – это менее развитая система или более несовершенный строй в сравнении с теми, где их услуги не востребованы.

Продажность адвоката как характерная черта этих людей ошибочно воспринимается массами как шутливая критика. А зря. Еще ранее, занимаясь бизнесом, то есть вкладывая насильственно отобранные или обманным путем полученные денежные средства, я прибегал к услугам этих людей. Мне приходилось разрешать судебным порядком земельные или строительные споры, если их не получалось уладить грубым или утонченным наездом. Во всех этих случаях я либо иронично ухмылялся, либо снисходительно отсмеивался, реагируя на их потаенные цели или помыслы, которые, по их пониманию, другими непостижимы.

Каждое судебное разбирательство, с помощью которого они выуживали хрусты, не требовало от них вообще никаких усилий. Все разрешалось за или против в зависимости от обстоятельств, в которых их действия не фигурировали. То есть мне и моим компаньонам было совершенно ясно, что адвокат представляет лишь условность и пользуется этим от случая к случаю, не неся никакой ответственности за исход. Все это определяло их как людей определенной масти.

Но полное понимание в отношении адвокатов сформировалось у меня после того, как я предстал перед судом в виде подсудимого, а далее был определен заключенным. Здесь я увидел не только их продажность, но и всю грязь их бездушных намерений, которые ничем не уступали намерениям блядской шлюхи. Мне стали понятны сравнения, подобные: «Чем отличается проститутка от адвоката?», с дальнейшими ответами, из которых видно, что адвокат отличается от проститутки лишь домашним бытом и отношением к нему семейных. Из чего получалось, что адвокат и проститутка не отличаются в сущности ничем. Они преследуют одну цель – обогатиться, имеют схожее понятие чести и достоинства и следуют одним традиционно нравственным корням общественного функционирования, где их мораль идентична.

Конечно же, это не так. Адвокат отличается от проститутки многим, в числе которого первостепенное место имеет намерение. Если проститутка берется за дело, то с целью начать и довести его до конца. Она ответственна за конец своих усилий. Конец – это результат, к которому она стремится и за который происходит оплата. Конец – это глава и всему голова.